Московская шатровая церковь Воскресения Христова, что в Сокольниках – один из немногих образцов нового храмового зодчества. Она стоит в ряду с такими памятниками, как церковь в Поленове, как собор Марфо-Мариинской обители. Они вобрали и по-своему оригинально выразили старинные приёмы, традиции русского храмоздания. Увы, этот стиль не успел окрепнуть, развернуться - он был оборван революцией. Но тем ценнее сохранившееся.

Любимый москвичами Воскресенский храм создан в начале двадцатого века инициативой крупного церковного деятеля, председателя Строительного комитета Кедрова на основе проекта, победившего в конкурсе. Строили на средства, собранные по подписке. После этого протоиерей Иоанн Кедров стал долголетним его настоятелем. Поэтому, коренные москвичи прозвали храм «кедровским».

В тридцатые разрушительные годы прошлого столетия он уцелел почти чудом. Ему пришлось вынести тяжелейшую осаду. Власти Сокольнического района отличались яростным богоборчеством и поставили задачу непременно уничтожить все церкви округи. Воскресенскую же, стоящую на видном и людном месте у самого парка, этого центра пролетарских гуляний – в первую очередь.

Но сделать это оказалось неожиданно трудно. В те времена местный приход был очень многолюдный - здесь объединились четыре общины уже уничтоженных московских храмов. Сюда же перенесли их святыни. Вокруг этих святынь и объединились верующие.

Натиск безбожников начался с конца двадцать девятого года. В ночь под Рождество районный совет организовал собрание коллектива соседней психиатрической больницы. Действо получилось шумное. Санитарки и медбратья изощрялись в богохульстве. Все эти материалы были в своё время опубликованы в московском историко-краеведческом журнале и взяты оттуда. Вот выдержка из протокола того собрания под лозунгом «Религия – тормоз пятилетки»: «В условиях классовой борьбы при бурном росте промышленности СССР…с религией должна быть проведена упорная борьба. Рабочий класс, победивший буржуазию, не нуждается ни в каком Боге; объединением с наукой мы сбросим цепи рабства религии как ненужный хлам в дни так называемого Рождества».

И в заключение больничные надзиратели «жёлтого дома» потребовали отдать им здание церкви под клуб.

Резолюцию отправили в Моссовет. Но вопреки гневу медбратьев и сестёр храм устоял, и службы служились по-прежнему. Вскоре сюда перенесли Иверскую икону Божьей Матери из часовни снесённых Воскресенских ворот у Красной площади. Благая Вратарница и сегодня здесь. Это та самая икона-список, что была исполнена афонскими монахами ещё в семнадцатом веке по заказу патриарха Никона. И образ этот сплотил прихожан ещё прочнее. Пугаться, отрекаться от храма и веры никто не думал.

Тогда в борьбу включились рабочие сталинских мастерских и паровозные бригады. Их резолюция: «Требовать от правительства самых суровых мер наказания… контрреволюционной деятельности попов и сектантов в их вредительской работе на транспорте, заводах, фабриках и других предприятиях и общественных местах, а также в сельском хозяйстве. Требовать скорейшего выполнения Моссоветом внесённого в наказ предложения о закрытии церквей…с превращением очагов дурмана в очаги культуры… Предметы религиозного обихода передать на тракторную колонну «Безбожник». Да здравствует союз воинствующих безбожников! Да здравствует ВКП (б)! Да здравствует мировая Октябрьская революция»!

Конечно, рабочие потребовали передать здание уже под их клуб.

Но этими грозными обличениями в контрреволюции запугать прихожан также не удалось. Они по-прежнему стекались под шатёр церкви, и службы всё служились.

Возмущённые бездействием Моссовета районные власти ввели в битву с «дурманом» свежие силы: учеников соседней школы, сотрудников исправительно-трудового дома, коллективы «сладкой» кондитерской фабрики Бабаева, и «мягкой» ватной фабрики. Их поддержали фабрика макаронная и «Буревестник», а также примкнувшие к ним инвалиды дома имени Радищева.

В результате Сокольнический райсовет собрал стопу из двадцати шести резолюций. Его поддержали административный отдел Моссовета и отдел науки Наркомата просвещения СССР. Учёные люди при комиссариате заявили, что здание никакого архитектурного интереса не представляет. Словом, снесут - невелика потеря.

Но храм и после этого устоял. Моссовет отмалчивался. И службы служились по-прежнему.

Тогда подтянули в борьбу уже самые главные силы. Районное собрание домашних хозяек грозно заявило: «Означенная церковь расположена рядом с парком культуры и отдыха, где проводится массовая просветительская работа, и наличие рассадников религиозного дурмана ни в коей мере не может быть терпимо». Потребовали отдать здание под их клуб.

Домохозяек поддержали своим главным калибром бойцы и командиры коммунистического полка. И тоже захотели получить здание - уже под районный клуб Красной армии и бывших красных партизан.

В ответ подали в Моссовет свою жалобу и верующие. И вновь храм устоял вопреки всему. И служились службы по-прежнему. Удивительно, как в те злые годы вся ярость масс раз за разом разбивалась об эти белые стены храма...

Но отчего же городская власть шла навстречу именно «контрреволюционному сектантскому элементу», а не преданным революции безбожным гражданам?

Дело в том, что общее положение в стране было очень накалённое. Шла коллективизация, бунты и восстания крестьян, массовые репрессии, борьба политических кланов в ЦК. Единая Российская Поместная Церковь распалась. Около двух третей иерархов, клира, монахов и мирян выступили против узурпации церковной власти митрополитом Сергием Страгородским. Миллионы православных отвергли декларацию церковной группы Сергия о гражданском сотрудничестве с большевиками, преданными анафеме последним каноничным Патриархом Тихоном, об общих с советской властью в СССР «радостях и бедах». Наряду с Зарубежной Церковью, была создана катакомбная. Силы ОГПУ-НКВД и «Сергиевской» группы брошены на выявление и подавление многочисленных катакомбных общин.

Страна захлёбывалась кровью. Поэтому, закрытие последних лояльных властям приходов только усиливало гражданское противостояние, переходящее в новый виток гражданской войны с народом.

ВЦИК и, в частности, его председатель Калинин пытались в меру сил и возможностей сдерживать крайности антирелигиозной кампании, сглаживать их последствия. И кое-что иногда удавалось.

Но, несмотря ни на что, безбожники не отступали и лишь наращивали обороты. Так было и с Воскресенской церковью. И вот в конце тридцать второго года президиум Моссовета всё же сдаётся и решается её закрыть. Передаёт участок и здание под снос научно-исследовательскому институту водоснабжения для строительства нового корпуса.

Казалось бы, участь храма решена, и уже приступили к проектированию. И вдруг через полгода Моссовет отменяет своё решение. Причина всё та же: «указанная церковь обслуживает несколько общин закрытых окрестных церквей».

Надо отметить, что волнение верующих в крупных городах властям было именно в тот момент совсем ни к чему – шёл самый разгар голодомора. Его спровоцировало массовое изъятие хлеба у крестьян. По всей сельщине – миллионы трупов.

Итак, этот отказ городских властей Сокольническому райсовету был уже пятым по счёту. А борьба длилась четвёртый год. Но безбожники всё же укусили - вынудили отдать под овощехранилище полуподвалы церкви - всю крипту, где по традиции хоронят священнослужителей и подвижников благочестия.

На этом сплошная осада храма Воскресения Христова окончилась. Община, состоящая из таких же точно домохозяек, рабочих, интеллигенции, что и шельмовавшие их безбожники, устояла вопреки всему ходу событий.

Она устояла без поддержки церковноначалия. По крайней мере, документов о такой поддержке пока не обнародовано. Зато известно, что начальство спасало тогда от властей соседнюю Покровскую церковь на Нижней Красносельской улице, где находилась их ризница. И не спасло её даже ценой предложения снести алтарь. Церковь закрыли, ризницу конфисковали.

Также, устояла община и без поддержки научных работников, искусствоведов и архитекторов, обслуживавших власть. Те, наоборот, приговорили её своим заключением и оценками: ведь, никогда здание храма даже не стояло на учёте, как оригинальный памятник современной архитектуры.

Итак, верующие устояли только одной своей сплочённостью, молитвами перед тёмной от времени Иверской иконой Божьей Матери и сознанием своей правоты. Воскресенский «кедровский» храм – один из очень и очень немногих по всей стране, где службы никогда не прекращались во все годы.

Сегодня церковь Воскресения Христова превратилась уже не только в памятник стойкости православного народа, но и в архитектурный памятник. В наши дни широкого церковного строительства снова стоят задачи развития традиций в архитектуре. И Воскресенский храм являет собой как раз то самое последнее звено, на котором случился когда-то обрыв цепи преемственности. И его формы, его решения и приёмы ещё скажут своё слово в будущем. Так на наших глазах разворачивается ценность того, что не смогли, не успели или не захотели оценить по достоинству прежде.