Сайт писателя Андрея Можаева
Библиотека
Всего материалов в каталоге: 184
Показано материалов: 101-120 |
Страницы: « 1 2 ... 4 5 6 7 8 9 10 » |
Завершался
восемнадцатый век, бурный век европейского Просвещения: революции культурные,
научно-промышленные, социальные. Тогдашние «образованцы-энциклопедисты»,
навроде йогов, уже развернули перед глазами простаковатой публики манящие
миражи о благотворной воспитующей чистоте и прелести дикой природы в противовес
разлагающим традициям общественного уклада. |
Времена, как известно, не выбирают. В них – живут. По
законам их, либо поперёк оных.
Уплотняющееся время в бешеном своём беге норовит перемолоть души, затуманить
умы, подменить вечные ценности
суррогатом, опустошить жизнь, оторвав человека от неба и намертво приковав к
праху. |
(роман)
Аз рех, бози есте и сынове
Вышняго вси. Вы же яко
человецы
умираете.
Псалом 81
Тело просит земли, а
душа – любви.
Ф. Абрамов «Трава-мурава» |
Хмарь над крышами не разреживало.
«Как в преисподнюю тащит», - определил Сергей густеющий поток. |
В августе Сергей действительно
«триумфально» поступил в престижный исторический институт. Да, он доказал,
победил! Но не думал кичиться, мстить. Обида приутихла, а занимался он из
собственного интереса. И результату радовался чисто. |
На работу необходимо было успеть
к полудню, к началу большого перерыва, когда аудитории пустели и можно спокойно
позаниматься с часок в одной из них. И Сергей торопился, шага не сбавлял, хотя
уже впал в лёгкую испарину. |
К вечеру Сергею нужно было уходить,
и он надеялся распроститься с Мариной не меньше, чем на неделю. После
происшедшего необходимо передохнуть. Дело в том, что Сергей старался жить
православно, то есть на деле держаться заповедей. И знал: произносить фразу несравненно легче, нежели затем
исполнять сказанное. Воцерковлённый с начала восьмидесятых годов, вскоре после
разрыва с любимой, воспитанный старым священником в редкой ныне простоте
действия, а не сложносуетности говорения по философско-религиозным прописям,
что помогло пережить первые одинокие годы и не надломиться, не спиться, он
прекрасно понимал, как тяжело ему будет держаться с такой женщиной «царского
пути». |
И ещё минуло немного времени, и
установилась, наконец, настоящая зима. Но с Москвой, как с городом особенным,
где повышенный разогрев всяческих страстей, она не справлялась. На пару дней
подморозит бодро, а потом вновь распустит. Под ногами – квашня из бывшего снега
с солью, над головой – тоже грозящие жижей тучи. Солнце редко-редко порадует
человека своим укутанным в золотисто-белый пуховик ликом. Вот и ходят все вечно
чем-нибудь недовольные. Такие зимы давненько на Москве повелись. |
Через пару дней наконец-то
объявилась Марина. Но это уже не прибавило ему озабоченности как неделей
раньше. Та и без того нашла Сергея мрачно валяющимся на софе прямо в одежде. |
С последней встречи минула ещё
неделя. И оказалась она для обоих особенной. Не прошли даром беседы-признания,
молчаливые откровения. Обязательно увидеться снова – стало для них, как и
прежде, необходимейшим. Одинокому в быту Сергею было сложней: как ни остерегал
себя, как ни боролся мысленно и «упархивал» в идеальные выси, земное женское
обаяние притягивало. Он скучал и ждал, не зная сроков её нового появления – она
сама их не знала – и всё думал, думал, представлял живо новые встречи и свои
будущие слова для неё. |
И ещё минуло немного времени, и
установилась, наконец, настоящая зима. Но с Москвой, как с городом особенным,
где повышенный разогрев всяческих страстей, она не справлялась. На пару дней
подморозит бодро, а потом вновь распустит. Под ногами – квашня из бывшего снега
с солью, над головой – тоже грозящие жижей тучи. Солнце редко-редко порадует
человека своим укутанным в золотисто-белый пуховик ликом. Вот и ходят все вечно
чем-нибудь недовольные. Такие зимы давненько на Москве повелись. |
И ещё минуло немного времени, и
установилась, наконец, настоящая зима. Но с Москвой, как с городом особенным,
где повышенный разогрев всяческих страстей, она не справлялась. На пару дней
подморозит бодро, а потом вновь распустит. Под ногами – квашня из бывшего снега
с солью, над головой – тоже грозящие жижей тучи. Солнце редко-редко порадует
человека своим укутанным в золотисто-белый пуховик ликом. Вот и ходят все вечно
чем-нибудь недовольные. Такие зимы давненько на Москве повелись. |
 Публикация из
еженедельника СП России «Литературная Россия» № 36 2007 год и журнала
«Литературная мастерская» №1 2008 год. |
(роман
в трёх частях с прологом и эпилогом)
Обстоятельствами всей почти… истории народ наш… до
того был развращаем, соблазняем и постоянно мучим, что ещё удивительно, как он
дожил, сохранив человеческий образ, а не то что сохранив красоту его. Но он
сохранил и красоту своего образа. Кто истинный друг человечества, у кого хоть
раз билось сердце по страданиям народа, тот поймет и извинит всю непроходимую
наносную грязь… и сумеет отыскать в этой
грязи бриллианты.
Ф.М.Достоевский |
Умывальная вся порыжела, побурела
от старости: жёлтый истресканный кафель, ещё досоветской выделки; высоченный, в
потёках и пятнах, потолок; две ванны и несколько раковин в ряд со сплошь
поржавевшей эмалью. В углу – груда ветхих вёдер, тазов, тряпок. И только белая
оконная решётка в форме восходящего солнышка с тонкими лучами-прутьями окрашена
заново – в больницу накануне завезли белила. |
Утренние часы от побудки до
выхода на работы самые хлопотные, самые суматошные в распорядке отделения. Сюда
должны уместиться и умывание, и завтрак, и раздача лекарств, и уколы в
процедурной, и очередь к сестре-хозяйке за бельём или одеждой. Здесь же бродит
по палатам кто-нибудь из персонала и вручную добуживает не вспугнутых с коек оглушительным
электрозвонком. Коридор по утрам бурлит и гомона вокруг не меньше, чем
где-нибудь в пионерском лагере в родительский день. |
Новый день выдался тусклым как
захватанный гривенник. Трактора вдрызг разбили площадку у складов, и жидкая
грязь с крошевом льда и снега достигала самых колен. Рабочие, настелив под ноги
доски, готовились выгружать из прицепов оцинкованные баки в деревянной оплётке,
а деловитый Володька пинал, проверяя на прочность, настил и что-то бубнил про
«грязюку лешую, скорей бы всё это кончилось и скорей бы тёпло…». |
Минула
неделя. Виктор на заводе приработался, притёрся, и дни катились вроде бы ровно,
гладко. Но сердце ныло: в делах домашних – неизвестность, да ещё память о тех
посиделках с Ольгой не тускнела. Притягивала её резкая откровенность и чудилась
ему возможность выговориться. Но сближений больше не выпадало. Встречались лишь
мельком, по процедурам, и никакого внимания она ему не оказывала. |
С утра опять зарядил дождь. Он лил, не переставая, неделю кряду и от
снега в округе не осталось ни клочка. Дождь слизал даже наледи. И хотя
оголившаяся набухшая почва воды уже не принимала, он всё лил и лил, растекался
поверху сплошными лужами, и оттого чудилось: разверзлись хляби и сызнова
начинается творение. Вдобавок, настойчивый ветер, что гнал рябь и гнул долу
нагие деревья, подкреплял это ощущение неустройства готовящейся принять семя
земли. |
