Пятница, 29.03.2024, 11:36 | Приветствую Вас Гость | Регистрация | Вход

Библиотека

Главная » Статьи » Художественная проза » Посторонняя и Светлячок

Жив ли кто на бастионе? или Посторонняя и Светлячок (4)

Утро выдалось морозное, ясное. Дежурный минут пять, как прокричал уж подъём, но покидать койки никому не хотелось. Ребята нежились на солнце, длили остатки сна. А заодно с интересом дожидались пробуждения новенького.

Измученный Энрике открыл глаза. Первым делом хватился своей банки. Нашёл ее на тумбочке в целости, со всеми трухлявыми листьями и высохшим светлячком, превратившимся в обыкновенного жучка. Потряс банку раз, другой. И только тогда обнаружил, что лишился кудрей – чёрные прядки усеивали пол, подушку и край одеяла. Дотронулся кончиками пальцев до клочковато остриженной головы.

И тут же услыхал:

- Коколисо! – это над ним смеялся рослый десятилетний мальчуган.

Остальные с хохотом подхватили на все лады весёлое словечко. А у самих ёжики на головах едва ли пушистей, но зато – ровней.

 

Анна Михайловна проходила безлюдным коридором. Сейчас, вдали от посторонних глаз, она представала мрачно-задумчивой. В последние дни её несколько раз уже ловили в подобном настроении, и сотрудников это настораживало. Ведь в нынешнее судьбоносное время, когда идёт коренная перестройка уклада, от каждого требуется обновлённое сознание, бойцовский оптимизм, а индивидуалистические уныние и маловерие коллектив подрывают.

Выйдя в зал, она согнала с лица следы мыслей – здесь люди попадались часто. Уже собралась подняться во второй этаж, но приметила слабое колыхание кумачовой накидки столика, где был утверждён бюст. Неслышно подошла и резко откинула материю – под столом прятался Энрике.

Сначала воспитательница удивилась, а, разглядев страдальца, повеселела вопреки настроению. Но улыбнулась так, чтобы мальчик не видал – незачем горе обиженного человечка усмешкой усугублять.

Затем вынула его за руку из убежища и повела приговаривая:

- Обманули-таки, малыш… И пусть их, не горюй. Не такое переживали, - она не могла, конечно, грустить о кудрях Энрике, но, боясь фальшивить с ребёнком, искала в себе созвучных ему чувств, что было не трудно.

И тот слушал её голос, ловил её взгляд и послушно влёкся за ней.

 

Она привела его в столовую. Шёл завтрак. Некоторые из потешавшихся над Энрике заухмылялись вновь. Анна Михайловна, строгая видом, подсадила новенького прямо к тому черноглазому заводиле, что придумал прозвище.

- Альдо. Это Энрике, твой соотечественник. Ему трудно. Будь добр, помогай ему, - и ушла прочь.

- Нет у нас никаких соотечественников, - буркнул ей вслед Альдо. Затем покровительственно оглядел соседа, пожал руку и повторил на испанском: - Запомни – у нас нет соотечественников. У нас интербратство. Учись говорить по-русски. Это твоя порция, - придвинул к нему миску гречневой каши, густо заправленной топлёным маслом. – Как там политическая обстановка?

У мальца от неожиданности открылся рот. Тогда Альдо подсказал:

- Сейчас везде тяжёлая обстановка.

- Тяжёлая, - ухватился тот за подсказку.

- Но борьба нарастает?

- Нарастает, - Энрике понял, что от него ждут. – У нас папа борется. Мы его давно не видели, соскучились.

- Известное дело! В подполье только и можно по-настоящему бороться. А как власть? Ещё не зашаталась?

- Кто?

- Ну, кто там? Диктатор?

- А-а! – догадался Энрике. – Нет, он не зашатается. Он у нас аллигатор настоящий!

Тут настал черёд удивляться Альдо – животные никак не вписывались в рамки его политической беседы.

- Так папа сказал, - подтвердил Энрике. – А ещё сказал: он скоро жертвой подавится.

Альдо, наконец, уяснил и рассмеялся:

- Какой ты ещё маленький! – и принялся за свою двойную порцию.

Энрике тоже зачерпнул было каши, но вдруг уронил ложку и скис.

- Ты почему не ешь? – востребовал покровитель.

- Я думал, это конгрис, - затосковал тот.

- Вот что, - решил прочитать нотацию Альдо. Он прямо упивался своей властью: - Забудь про конгрис и отвечай: ты зачем сюда приехал?

- Меня мама учиться послала, чтобы не умереть, - Энрике так растосковался, что и поплакать был готов.

- Ага! А как же голова заработает, если ты есть не будешь? Как раз помрёшь! Мы какими должны расти? Сильными, умными, чтоб отцам помогать в борьбе! Ты про коммунизм проходил?

Энрике понурился.

- Ну да, я забыл – ты ещё маленький. Ничего. Меня слушайся, я научу. Чтоб стать коммунистом, надо подготовиться, как следует.

- А я про коммунистов знаю. У меня папа коммунист. Настоящий! За него цену назначили! – похвастал малыш.

- Ох-хо-хо! – показно вздохнул Альдо. – Придётся за тебя как следует взяться, - и взялся очищать апельсин.

Из коридора заслышалось дальнее дребезжанье колокольчика деда Захара. Завтрак заканчивался, ему на смену приходили уроки.

 

На занятиях по русскому языку – тишина. Дети старательно переписывали в тетрадки белевшие на доске слова: «свобода, равенство, братство». Вера Ильинична заполняла журнал. А за дальней партой в углу перешёптывались Альдо и Энрике:

- Сперва надо письмо родителям отправить, чтобы не волновались, - руководил старший. – Что мы напишем?

- Что я домой хочу. Что здесь нету листочков и травы. А вода от холода спит. Такая рассыпчатая, белая как сахар. Только, несладкая.

- Нет, письма не так пишут. «Здравствуйте, уважаемые папа и мама. Добрался благополучно. Кормят досыта. Скоро я вырасту, выучусь и буду бороться вместе с папой. До скорого свидания, ваш сын Энрике». Вот как надо! Я-то знаю! Здорово?

- Здорово, - уныло согласился меньшой.

- Тогда – пиши.

- А я не умею.

- О-хо-хо! Горе ты, горе! Придётся самому, - вздохнул Альдо и взялся, самодовольный, за перо.

На бумаге медленно вырисовывались русские буквы. Энрике в восхищении наблюдал и с таким же восхищением и почтением вызнавал у старшего:

- А оно, правда, домой придёт?

- Правда.

- И папа с мамой, правда, прочтут?

- Еще бы!

- И в руках будут держать, как мы сейчас держим?

Альдо только хмыкнул в ответ.

- Значит, они тоже написать мне смогут? – воспрянул малыш. И тоненько вдруг затянул: - Мани-и!..

Завуч подняла голову, ученики заозирались. А Энрике вовсю уже распевал песенку уличных продавцов и разносчиков и забавно отплясывал.

Вера Ильинична улыбнулась, дети звонко рассмеялись. Альдо же принялся отбивать по крышке парты ритм. Целое представление получилось!

Наконец, педагог резко постучала по столу и все мигом затихли. Только Энрике, не имея этого навыка, всё еще ёрзал на своём месте:

- Вернусь домой – стану газетами торговать и песни петь!

Но пришлось угомониться и ему. Поднялась суровая Вера Ильинична и повела урок:

- Сегодня мы будем учиться правильно ставить вопрос. Все повторяют за мной дружно, - и она, выбрасывая вперёд руку, ткнула пальцем воздух. – Кто ты? Я – ребёнок. А теперь спрашиваю по очереди, и каждый называет имя. Кто ты?

- Я Дарко, - встал высокий серб.

- Кто ты?.. – Я Хельмут.

И пошло-поехало:

- Ли Ю Чжин, Карел, Курт, Карлос, Ралица.., - едва не весь мир оказался тут собранным. Ошиблась та миллионщица – достанется их капиталам от этих отверженных! Столько в них задора!

Одна только прихваченная для присмотра малышка-кореяночка тихо рисует себе домики, все окна которых забраны решётками.

- Кто ты? – дошла очередь и до кубинца.

- Я Эн-р-рике! – с удовольствием рыкнул тот, и это были его первые русские звуки.

Категория: Посторонняя и Светлячок | Добавил: defaultNick (05.10.2012)
Просмотров: 471 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]